Миф душевной болезни - Сас Т.

Личная свобода — которую поддерживают принципы ограничения власти, равенства перед законом и права на собственность — это базовая ценность современных западных обществ. Лишение свободы невиновного человека на неустановленный срок, подчас пожизненно — это такой факт, который невозможно отвергнуть или замаскировать. Поэтому не вызывает удивления, что практика недобровольной психиатрической госпитализации остается источником противоречий с тех пор, как около трехсот лет тому назад врачеватели сумасшествия, позднее получившие название «психиатры», начали лишать индивидов свободы.

Навязывание индивиду «диагноза» психического заболевания против его воли — более коварное явление. Хотя понятие душевной болезни также издавна было источником разногласий, оппонирование ему было случайным и зачастую малодушным.

В девятнадцатом веке — до того, как психиатрия стала «наукой», — еще допускалось признание азбучной истины о том, что психиатрическое «лечение» — это синоним лишения свободы, взятие индивида под стражу по номинально медицинским основаниям. В 1889 году знаменитый германский невролог Карл Вернике (1848–1905) утверждал следующее: «Медицинское лечение душевнобольных пациентов начинается с ущемления их личной свободы, что делает необходимым присутствие врача, который, в наиболее неотложных случаях, посредством своего экспертного медицинского свидетельства помещает больных лиц, против их воли и с помощью принуждающих вмешательств [Zwangsmitteln] в закрытое учреждение или запирает их в их собственном доме».

Сегодня, когда душевную болезнь переопределили в качестве заболевания мозга, а психиатрическое заточение признано в качестве медицинской помощи, признавать наблюдение Вернике — профессиональная ересь.

Не останавливаясь перед лицом данного и других «ложных фактов», связанных с ним, я на протяжении более полувека настаивал на том, что «душевная болезнь» — это метафора, а помещение в психиатрический стационар — это рабство, представленное в форме психиатрического диагноза и лечения, и что психиатрическую систему, какой мы ее знаем, реформировать невозможно. Подобно рабству, она должна быть упразднена. Чтобы понять эту точку зрения и это предложение, нам следует заново рассмотреть наши основные идеи о свободе и наши ограниченные возможности эффективно защищать ее от «благодеяний».

В 1970 году в предисловии к своей книге «История недобровольной психиатрической госпитализации, представленная в избранных текстах», я сравнил отношения между больничным психиатром и его недобровольным пациентом с отношениями между хозяином и рабом:

«Подобно рабству, институциональная психиатрия — сложное социально-экономическое явление, имеющее долгую историю и огромное практическое значение. Рабство процветало на протяжении тысячелетий. Пока это было так, величайшие умы верили в то, что рабство — благо не только для хозяина, но и для раба. Лишь недавно народы Западного мира ощутили готовность упразднить это учреждение, и заменить его трудовыми отношениями, опирающимися на договор. По сравнению, [с рабством] психиатрия — относительно молодое учреждение; в самом деле, представляется возможным, что она проходит через рост, и что она будет расти и процветать до тех пор, пока человечество не ощутит в себе нравственный порыв и социальную готовность заменить также и ее образцом социального благополучия, основанного на обоюдном соглашении».

Сегодняшнее расширение принудительных психиатрических практик из психиатрического стационара на каждый аспект жизни общества — трагическое свидетельство точности этого предсказания. Рассматривая недобровольную психиатрию как учреждение, подобное недобровольному труду, я поставил целью своей критики празднение психиатрического рабства, а не его «реформу» и замену «лучшей» системой. Заточение сумасшедших людей — это не медицинская проблема. Это нравственная и правовая проблема, и единственным «лекарством» от нее является свобода: свобода названного так «пациента» от его «доктора», и свобода психиатра от навязанной ему силой закона обязанности контролировать и принуждать его так называемого «пациента». Свобода — единственное средство от рабства любого рода. Таким был нравственный императив, вдохновлявший английских и американских аболиционистов. В этом же состоит послание знаменитого рассказа Чехова «Палата № 6», непревзойденного разоблачения бесчеловечности, свойственной системе институциональной психиатрии.